ДМИТРИЙ ДМИТРИЕВИЧ ШОСТАКОВИЧ

1906—1975

 

Музыка Шостаковича — сильнейшее художественное вопло­щение нашего времени, Это искусство, проникнутое любовью к че­ловеку, верой в его благородство, волю и разум. Это искусство, обличающее все враждебное человеку, фашизм и другие формы тирании и подавления человеческого достоинства.

Академик Б. В. Асафьев так охарактеризовал музыку Шоста­ковича:

«Нервная, чутко отзывчивая к гигантским конфликтам дейст­вительности музыка звучит... как правдивое сказание о волнениях современного человечества, — именно не отдельной личности и не отдельных людей, а человечества».

О том, что происходит в нашей стране и- во всем мире, Шоста­кович говорил с остротой личного переживания. Он не спокойный летописец, а страстный, глубокий драматург и мыслитель. Таким он предстает и в сочинениях, непосредственно связанных с со­временностью (как, например, седьмая — «Ленинградская» — и восьмая симфонии, созданные в годы Великой Отечественной войны), и в тех, что посвящены событиям историческим (вокаль­но-симфоническая поэма «Казнь Степана Разина», одиннадцатая симфония «1905 год» и другие).

Огромное богатство традиций по-своему преломлено в само­бытном творчестве композитора: Бах, Бетховен, Малер, русские композиторы XIX и XX,веков, в том числе Мусоргский, Чайковский и Прокофьев. О классических композиторах прошлого Шоста­кович хорошо сказал в одной своей статье: «...Искусство клас­сиков было всегда ищущим, беспокойным. Они всегда поднимали целину, шли наперекор рутине и мещанству, смело ставя в искус­стве животрепещущие, наболевшие проблемы своего времени, смело создавая для него новые средства художественного выра­жения».

Эти слова можно полностью отнести и к творчеству самого Шостаковича.

Автор симфоний и ораториальных сочинений, опер, концер­тов, квартетов, вокальных циклов, Шостакович писал также музы­ку к театральным спектаклям и кинофильмам. Он создавал про­изведения, требующие глубокого вслушивания, долгого «вчиты­вания» (как сложный роман или тончайшая психологическая новелла). И у него же есть сочинения, которые быстро стали по­пулярными, как, например, знаменитая «Песня о встречном» — светлая утренняя мелодия, или же «Ленинградская симфония», посвященная мужеству нашего народа в годы второй мировой войны.

Во всех жанрах творчество советского композитора — это музыка наших дней, которая расскажет о них будущим поколе­ниям.

        БИОГРАФИЯ

Детские годы. Дмитрий Дмитриевич Шостакович родился в Петербурге 25 сентября 1906 года. Отец его был инженером-хи­миком, мать — пианисткой.

«Я рос в музыкальной семье, — рассказывал композитор. — Моя мать, Софья Васильевна, училась несколько лет в консерватории и была хорошей пианисткой. Отец, Дмитрий Болеславович, горячо любил музыку и хорошо пел. Среди друзей и знакомых нашей семьи было много любителей музыки, которые охотно прини­мали участие в домашнем музицировании. Я очень живо помню звучание музы­ки из соседней квартиры, в которой проживал инженер, отличный виолончелист и страстный любитель камерной музыки. У него регулярно собирались друзья, разыгрывавшие квартеты и трио Моцарта, Гайдна, Бетховена, Бородина и Чай­ковского. Чтобы лучше слышать их игру, я забирался в коридор и просиживал там часами. Любительские музыкальные вечера устраивались и у нас. Все это глубоко запечатлелось в моей музыкальной памяти...»

Мать Дмитрия Дмитриевича была превосходным педагогом фортепианной игры для начинающих. Под ее руководством буду­щий композитор и его две сестры начинали учиться музыке (старшая сестра и стала впоследствии музыкантом-профессио­налом).

Детство Шостаковича совпало с крупнейшими исторически­ми событиями века — первой империалистической войной и Ок тябрьской революцией]>Дома, в разговорах родителей он слышал горячие отклики на происходившее. А иногда и сам становился непосредственным свидетелем событий.

К 9-1! годам относятся его первые композиторские опыты.' Среди фортепианных пьес, сочиненных тогда, — «Гимн свободе» и «Траурный марш памяти-жертв революции». Так в еще детских наивных пьесах обнаружилось стремление передать в музыке впечатления и переживания, связанные с самыми важными, жи­вотрепещущими явлениями современной жизни. Это станет чрез­вычайно характерным впоследствии для зрелого композитора Шостаковича.

Консерватория. Некоторое время он учился в одной из частных музыкальных школ, А в 1919 году, в возрасте 13 лет, поступил в Петроградскую консерваторию по двум специальностям — форте­пиано и композиции.

Серьезно заняться композицией Шостаковичу посоветовал Александр Константинович Глазунов. Он был тогда директором консерватории (первым директором Петроградской консервато­рии в советский,период ее существования). В тринадцатилетнем мальчике Глазунов сумел угадать «одну из лучших надежд наше­го искусства».

В экзаменационном листе он дал Шостаковичу следующую характеристику:

«Исключительно яркое, рано обрисовавшееся творческое да­рование. Достойно удивления и восхищения...

Восторженно относились к юному композитору-пианисту все, кто слышал его тогда. Писатель Константин Федин в одном из петроградских домов увидел как-то худенького мальчика, кото­рый, к изумлению его, за роялем превратился в дерзкого музы­канта, игравшего свои «неожиданные сочинения», заставлявшие .«переживать звук так, как будто это был театр, где все очевидно, до смеха или до слез».

В консерваторском композиторском кружке Шостакович вос­хищал товарищей своими произведениями, Особенно ярко теат­ральными «Фантастическими танцами» для фортепиано. «Фанта­стические танцы» вошли в репертуар пианистов и сохраняются в нем до сих пор.  

Шостакович учился в консерватории с огромным увлечением. Он с благодарностью отзывался впоследствии о своих! учителях — М. О. Штейнберге (класс композиции) и Л. В. Николаеве (класс фортепиано). Он полон признательности к Глазунову, который не только интересовался его творческими успехами, но и заботился об условиях жизни.

Когда в 1922 году у Шостаковича умер отец и положение семьи сильно ухудшилось, Глазунов выхлопотал для одаренного ученика персональную стипендию.     

После смерти отца Шостаковичу пришлось поступить на работу (одновременно он продолжал занятия). Так он стал музыкальным иллюстратором в кинотеатре «Паризиана» на Невском . проспекте. В годы немого кино это была очень распространённая профессия… Нужно было игрой на фортепиано озвучивать мелькающие кадры фильма. Впоследствии опыт этот очень при­годился композитору.

В 1923 году Шостакович окончил консерваторию по форте­пиано, в 1925 — по композиции.

Количество сочинений, написанных им в консерваторские годы, велико. Здесь и романсы, и фортепианные пьесы, и симфониче­ские партитуры. Из них наиболее крупная — первая сим-ф о н и я — дипломная работа Шостаковича.

Как известно, симфония — самый сложный жанр инструмен­тальной музыки. Редко случается, чтобы композитор в возрасте 18—19 лет создал значительное произведение такого рода- Но именно так произошло с Шостаковичем. Исполнение его симфо­нии 12 мая 1926 года стало, событием музыкальной жизни Ленин­града. В письме матери композитора читаем: «...Самый большой успех выпал на Митину долю. По окончании симфонии Митю вызывали еще и еще. Когда наш юный композитор, казавшийся совсем мальчиком, появился на эстраде, бурные восторги публи­ки перешли в овацию».

В ближайшие годы симфония прозвучала в Германии под управленцем Бруно Вальтера и Отто Клемперера, в Соединен­ных Штатах Америки под. управлением   Стоковского  и   Тосканини.

Интересно, что восприятие симфонии менялось с годами. Вначале отмечали больше всего яркую театральность, весеннее юношеское настроение, озорство. Позже обратили внимание на заключенные в музыке ритмы траурного шествия, трагические образы. Так постепенно раскрывалось перед слушателями и кри­тиками многогранное содержание сочинения юного автора. И хотя в нем чувствуются влияния различных композиторов (Скряби­на, Стравинского, Прокофьева), они преломлены по-своему: му­зыка первой симфонии уже самобытна по замыслу и его вопло­щению.                                        ..',.,

После окончания консерватории. Несмотря на успех симфонии, перед молодым музыкантом после окончания консерватории вста­ла проблема: кем быть — пианистом или композитором? . Он не сразу разрешил ее. Сначала стремился совмещать и то и другое. Во второй половине 20-х годов часто выступал как пиа­нист, давал сольные концерты (в программе Бах, Лист, Шопен); играл концерты Шопена, первый концерт Чайковского, первый Прокофьева. Его игра отличалась поэтичностью и глубиной. В 1927 году Шостакович принял участие в Международном кон­курсе имени Шопена в Варшаве и был отмечен почетным дипло­мом. И все ,же вскоре он отказался от деятельности концертирую­щего виртуоза. Это мешало композиции.

Поиски своих тем, своего стиля. Вторая половина 20-х — на­чало 30-х годов были для Шостаковича годами напряженного творчества, поисков своих тем, своего стиля.

Как, какими художественными средствами отразить события в жизни страны? Какие музыкальные жанры и средства вырази­тельности избрать, чтобы создавать, музыку, отражающую со­временность и доступную народу? Об этом горячо спорили ком­позиторы.

Как можно более простой, понятный язык, массовые жанры, песни, хоры, оратории — вот основное направление советской музыки, — говорили одни, считая, что симфонии, сонаты и дру­гие «чистые» инструментальные формы слишком трудны для широкого слушателя.

Другие, напротив, утверждали, что советская музыка не долж­на обеднять себя, отказываясь от сложных инструментальных сочинений и намеренно упрощая средства выразительности. На­оборот, нужно использовать самые последние достижения рус­ских и зарубежных авторов. Но при этом в творчестве современ­ных композиторов действительно ценное нередко не отделяли от чисто технических, формальных экспериментов.

Трудно было разобраться в противоречивых тенденциях пе­реломной эпохи. Однако Шостаковичу чужда ограниченность — он жадно интересуется всеми сторонами музыкального быта, всеми жанрами. Одно за другим появляются разнообразные сочи­нения молодого композитора. Тут и опера, и балеты, и симфонии, и фортепианные пьесы, музыка для театра и кино, песни. Самые разные музыкальные впечатления переплавлены в них: от мас­совой музыки маршей и песен, от бытовых танцев и песенок до современных инструментальных и вокальных произведений t& ха­рактерной для них усложненностью музыкального языка.' Шоста­кович испытывает влияние музыки Прокофьева, а также- других современных композиторов — русских и зарубежных (Стравин­ского, Хиндемита, Берга, Кшенека), которая широко звучит в те годы в Ленинграде.

Произведения самого Шостаковича еще неровны, порой не­совершенны. Он экспериментирует, ищет новые" интонации, рит­мы, охваченный стремлением воплотить современность в музыке.

Свою вторую симфонию он посвящает Октябрю (1927),. третью — Первому мая (1929). Интереснее, ярче по музыке «Пер­вомайская» симфония. В ней — дыхание улиц и площадей, бур­лящая радость весенних демонстраций. В ней — гром уличных оркестров, ритмы маршей, интонации ораторских речей. Но в «Первомайской» Симфонии еще нет той стройности, целеустрем­ленности музыкального развития, которая будет отличать зрелые сочинения Шостаковича. Пока это цепь зарисовок с натуры. Но каких ярких, живых, правдивых! Интересно, что в хоровом фи­нале слышатся интонации будущей «Песни о встречном», появив­шейся несколько позже — в 1932 году. Она была написана для фильма «Встречный» и называлась «Утренняя песня». Компози­тор-симфонист оказался создателем одной из первых замеча­тельных советских песен.

Но тогда же вошла в его творчество и другая тема: появ­ляются опера «Нос» (на сюжет сатирической повести Гоголя о майоре Ковалеве, потерявшем свой нос), карикатурные портре­ты хулигана, прогульщика, бюрократа, вредителя в балете «Болт» (поставлен в 1931 году), музыка к некоторым фильмам, в кото­рой пародировалась пошлость мещанских вкусов (за хлесткость, способность к карикатуре Шостаковича называли «музыкаль­ным фельетонистом»). Об этом писали И. Ильф и Е. Петров в своих знаменитых книгах «Двенадцать стульев» и «Золотой те­ленок», появившихся в конце 20-х — начале 30-х годов. Об этом говорил и В. Маяковский.

Шостакович, и Маяковский. Композитор и поэт встретились в 1929 году в связи с постановкой комедии «Клоп»,в театре выдаю­щегося советского режиссера В. Э. Мейерхольда  (в этом театре молодой  Шостакович  руководил   одно   время музыкальной   ча­стью).

«У меня состоялось несколько бесед с Маяковским по поводу моей музыки к „Клопу", — вспоминал Шостакович. — Должен сказать, что первая из них произвела на меня довольно странное впечатление. Маяковский спросил меня: „Вы любите пожарные оркестры?" Я сказал, что иногда люблю, иногда нет. А Маяковский ответил, что он больше любит музыку пожарных и что следует написать к „Клопу" такую музыку, которую играет оркестр пожарников.

Это высказывание меня вначале изрядно огорошило, но потом я понял, что за Ним скрыта более сложная мысль. В последующем разговоре выяснилось, что Маяковский любит не только музыку пожарных, что он с большим удовольстви­ем слушает Шопена, Листа, Скрябина. Ему просто казалось, что музыка пожар­ного оркестра будет наибольшим образом соответствовать содержанию первой части комедии...» .

Как известно, первая часть комедии заканчивается свадьбой «бывшего рабочего» Присыпкина с «нэпачкой» Эльзевирой Ре­нессанс и... пожаром. Огонь, уничтожающий сборище отъявлен­ных мещан, приобретает символическое значение.

Маяковский одобрил музыку Шостаковича к «Клопу», одна­ко на этом сотрудничество их окончилось (вскоре поэт трагиче­ски погиб). Но если сравнить творчество автора «Клопа» и поэмы
«Хорошо» и многие зрелые произведения Шостаковича, появив­шиеся позднее; можно установить черты духовной близости меж­ду ними. Ненависть к пошлости, грубости, мещанству, утвержде­ние чистоты и красоты человека, одушевленного большими иде­алами, - и то и, другое пронизывает искусство двух великих со­ветских художников."
                                                                      

На Шостаковича оказало влияние и соприкосновение с новатора ским театром Мейерхольда. Писал он также музыку к спектак­лям Театра рабочей,молодежи (ТРАМ).

Опера «Катерина Измайлова». В 1930—1932 годах Шоста­кович создает оперу «Леди Макбет Мценского уезда» по одно­именной повести Н. Лескова. Во второй редакции, идущей на сце­нах театров в наши дни, опера называется по имени главного действующего лица «Катерина Измайлова».

Повесть Лескова привлекла композитора «невероятно силь­ным изображением одной из мрачных эпох дореволюционной Рос­сии». В том, с какой силой композитор обличает «мрачную эпо­ху», уродующую человека, с какой глубиной показывает в музы­ке трагедию совести Катерины Измайловой, раскрывается страст­ный гуманизм Шостаковича. В финале оперы (путь на каторгу по этапу и самоубийство Катерины) трагедия Катерины слива­ется с народной. Хор каторжан вызывает сравнение с гениаль­ными народными сценами из опер Мусоргского.

Подзаголовок оперы Шостаковича — «трагедия-сатира». Это первое в его творчестве сочинение такой глубины и обличитель­ной силы.


                                   За, работой  .

. В январе 1934 года оперу поставили в Малом; оперном театре в Ленинграде и в московском Музыкальном театре имени Вл. И. Немировича-Данченко. Однако вскоре она подвергаюсь несправедливой критике и была снята с репертуара. Вновь воз: родилась опера к жизни лишь в конце 1962 года С огромным успехом она в новой редакции была снова поставлена в Москве и Ле­нинграде и признана выдающимся-, явлением советской и миро­вой оперной литературы. «Катерина Измайлова» идет также во многих театрах нашей страны, и за рубежом. 

В те же годы Шостакович" написал и несколько инструмен­тальных сочинений, в том числе 24 п р ел ю.д и и для фортепиано. Среди них мы находим очень разные по характеру пьесы: задум­чивую, полную светлых перекличек голосов (№ 4, ми минор, в форме фуги) и — хлесткую пародию на мещанский танец (№ 6, си минор); театрально-праздничную, предвосхищающую скерцо из пятой симфонии (№ I5;s ре-бемоль мажор) и — глубоко траур­ную (№ 14, ми-бемоль минор); прелюдия № 3 сама контрастна — в тихую спокойную песню вроде баркаролы и колыбельной вры­ваются в' конце резкие драматические сигналы. Так в лаконич­ной форме прелюдии заключены образы, которые потом не однаж- ^ ды встретятся в крупных сочинениях композитора.

Драматические симфонии 30-х годов. Талант Шостаковича от­тачивался и совершенствовался. В середине 30-х годов драмати­ческие идеи, волновавшие композитора, нашли свое, выражение в трех выдающихся симфониях: четвертой, пятой и шестой. Классически законченная

молодого ди­рижера Евгения Мравинского. С тех пор Мравинский стал пер­вым исполнителем многих крупных сочинений Шостаковича. Впе­чатление от симфонии было огромным. О ней написал восторжен­ную статью Алексей Толстой. Фадеев отметил в дневнике «изуми­тельную» силу ее эмоционального воздействия.

Пятая симфония Шостаковича продолжает традиции Бетхо­вена и Чайковского — великих мастеров, рассматривавших Симфонию как инструментальную драму. Каждый из них отразил в симфонии драматические конфликты своего времени: Бетхо­вен  героическую борьбу человека, одушевленного идеалом «братства миллионов», Чайковский — мучительные переживания и порывы к счастью современников Толстого и Достоев­ского. 

Шостакович — советский художник, сформировавшийся в эпоху «напряженного драматизма процессов разрушения и сози­дания» (Горький). 30-е годы — время воодушевления и подъ­ема, Становления нового человека. Но это же годы тяжелых реп­рессий у нас в стране и распространения фашизма в некоторых европейских странах. Пятая симфония родилась из острого пере­живания и размышления над тем, что происходило в окружаю­щем мире. В этом сочинении советского композитора живой мыс­лящий, мужественный Человек восстает против античеловече­ских сил и утверждает себя в борьбе с ними.

Начальная тема симфонии напоминает глубокую и напряжен­ную речь мыслителя и оратора, обращенную к людям:


   В финале воплощено народное начало — деятельное, полное грозной  мощи.       

После пятой симфонии жанр драматической симфонии оказы­вается в центре внимания. Шостаковича на ближайшие десять лет.                          

Но композитора привлекают и камерные произведения. Он пи­шет светлый «весенний» первый квартет и возвышенный, гармо­ничный квинтет для фортепиано, двух скрипок, альта виолончели.

В 1939 году композитору всего 33 года.. К этому времени он уже профессор Ленинградской консерватории. У: него учатся Сви­ридов, Левитин, а позже, в Москве, куда Шостакович переезжает в 1943 году, — Караев, Галынин. Создается «школа Шостакови­ча» — композитора, оказывающего огромное влияние на своих современников.

Сочинения военных лет. 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война — «историческая схватка... между разумом, и мракобесием, между культурой, и варварством, между, светом и тьмой», — как писал Шостакович в статье в «Правде», где он рассказывал о своей седьмой симфонии.         .

Это великое произведение о героизме и нравственной силе со­ветского народа, борющегося с фашизмом, создано в июле — декабре 1941 года. Три первые части симфонии сочинены в осаж­денном Ленинграде буквально под грохот разрывавшихся бомб. Финал закончен в Куйбышеве. Свой родной город Шостакович покинул, лишь подчинившись приказу об эвакуации.

Седьмую симфонию впервые исполнили в Куйбышеве, затем в Москве, в Ленинграде (еще блокированном, партитуру доставили на самолете) и вскоре — за границей. Всюду она вызывала восхи­щение. «Какой дьявол может победить народ, способный созда­вать музыку, подобную этой», — писал один американский кор­респондент о седьмой симфонии, сыгранной в Нью-Йорке под управлением Тосканйни  (летом  1942 года).

Два года спустя после седьмой Шостакович закончил восьмую симфонию — грандиозную трагическую поэму о войне. Он писал ее, потрясенный страданиями и гибелью миллионов людей. После Первого исполнения симфонии иные слушатели нашли ее слишком мрачной и жесткой. Но может ли услаждать слух музыка, рассказывающая о лагерях смерти, о работе адской машины Майданека или Освенцима, о муках, о великом гневе и силе Человека., ведущего борьбу со злом? Восьмая симфония не. дает забыть трагедию войны. Она высекает огонь из груди людей (эти, Бетховенские слова о назначении искусства Шостакович любил повторять). Она воспламеняет их ненавистью к фашизму — реальному чудовищу XX века.

Сочинение музыки, подобной седьмой и восьмой симфониям, требует напряжения всех душевных сил и смелости. Это настоя­щий подвиг.

Общественный деятель. Человек, так близко к сердцу прини­мающий все, что происходит в мире, не может быть «кабинетным музыкантом».. В послевоенные годы особенно много времени у Шостаковича отнимает общественная деятельность.

Он работает в Союзе композиторов. Его избирают депутатом Верховного Совета РСФСР, затем СССР.

В 1949 году Шостакович входит в' состав Советского комитета защиты мира. Вместе с советскими писателями, кинорежиссерами, научными работниками он приглашен на Всеамериканский кон­гресс деятелей науки и культуры,' выступавших против угрозы атомной войны. На тридцатитысячном митинге в Мэдисон-сквер-гарден звучит «Песня о встречном» — ее поют, приветствуя со­ветскую делегацию. После своего, выступления Шостакович под­ходит к роялю и играет скерцо из пятой симфонии.

«....Чем  больше книг, созданных  в  разных  странах,  прочтет человек, чем, больше симфоний прослушает, чем   больше картин и фильмов увидит, тем яснее ему станет великая ценность нашей культуры, тем большим преступлением покажется ему покушение, и на культуру, и на жизнь ближнего и дальнего, на жизнь любого человека», — так говорил в одном из своих выступлений Шостакович, убежденный в том, что , подлинная культура всегда служит миру и человеку. В 1954 году Всемирный Совет Мира присудил ему Международную премию мира. В том же году присвоено почетное звание народного артиста СССР.      

Известность композитора растет из года в год. Одно перечис­ление всех наград и почетных званий, полученных, им на родине и в других странах (от звания доктора Оксфордского университета до командора французского ордена искусства и культуры), заняло бы немало места.

Об отношении Шостаковича к своей, славе хорошо сказал известный советский режиссер Ю. А. Завадский:

«Мировое признание Шостакович принимает как „добавочную нагрузку" от­ветственности, он по-ребячьи чисто далек от взрослого обывательского честолюб­ия. Он едет открывать очередной фестиваль или пленум, потому что так велит ему долг, торопливо бежит кланяться после исполнения его сочинения не, длятого, чтобы насладиться аплодисментами, а чтобы не обидеть публику и оркест­рантов, как бы поблагодарить за честь, которую оказали ему одни — исполняя его музыку, а другие — слушая».        

Для Шостаковича, как для Мусоргского, музыка — это язык, на котором композитор говорит о самом важном.

Сочинения конца 40-х — 70-х годов. За три десятилетия, про­шедшие после войны, композитор создал множество сочинений в самых разнообразных жанрах вплоть до оперетты («Москва, Че­ремушки»). В 1947—1948 годах написаны два выдающихся произ­ведения — первый скрипичный к о н ц е р т (посвящен Давиду Ойстраху — первому исполнителю) и вокальный цикл «И з еврейской народной поэзии» для сопрано, ' контральто и тенора в сопровождении фортепиано (это вокально-драматические сцены и песни о страданиях еврейского народа в дореволюционной; России и о счастье в новой советской жизни).

В 1949 году сочинена оратория «Песнь о лесах» на слова Е. Долматовского. В ней Шостакович намеренно упростил свой стиль, используя опыт работы в области массовой песни.

В начале 50-х годов появились такие замечательные и совер­шенно разные по жанру и характеру сочинения, как «24 апреля, прелюдии и фуги» и «Д е с я т ь хоровых поэм» на стихи русских революционных поэтов. Одно чисто инструментальное, фортепианное произведение, другое — чисто вокальное, для хора а капелла. Одно развивает традиции Баха, другое опирается на рабочую революционную песню.

Такое разнообразие, даже контрастность сочинений чрезвы­чайно характерны для Шостаковича. Удивительной особенностью его творчества является то, что оно «сплавлено» из многих «по­род». Шостакович умеет говорить сложно и глубоко, как философ и поэт, и просто и открыто, как оратор, обращающийся к массам. Один и тот же композитор пишет сложную десятую сим­фонию (1953), в которой размышляет о судьбах народов в послевоенном мире, и — простую, быстро запоминающуюся «П е с н ю мира» (музыка к кинофильму «Встреча на Эль­бе», стихи Е. Долматовского):


   

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

    Музыку для кино Шостакович никогда не прекращал писать. Список фильмов, озвученных им, очень велик. Здесь и «Человек с ружьем», и «Молодая гвардия», «Овод», «Гамлет» и многое, многое другое. В музыке ряда фильмов 30—40-х годов компо­зитор обращался к революционным русским песням. Это сказа­лось позже в его симфонических сочинениях. И впервые с такой широтой и силой — в программной одиннадцатой сим­фонии (1957), которая посвящена Первой русской революции и носит название «1905 год». Каждая из ее четырех частей также озаглавлена: I — «Дворцовая площадь», II — «9 января», III — «Вечная память», IV — «Набат».

В симфонии использованы мелодии и отдельные обороты рус­ских революционных песен («Смело, товарищи, в ногу», «Вы жертвою пали», «Варшавянка» и других). Но они не просто ци­тируются. Песенные мелодии здесь свободно симфонически раз­виваются так, как будто это собственные темы композитора. Шо­стаковичу первому из советских композиторов удалось добиться такого тесного слияния революционной песенности с выразитель­ными средствами современной симфонической музыки.

Яркая образная музыка симфонии вызывает ассоциации с драматической кинолентой, рассказывающей о революционных со­бытиях.

В 1961 году Шостакович пишет двенадцатую симфо­нию   — «1917 год» —  памяти В.  И.  Ленина, десятью годами позже им написан цикл  из восьми баллад «Верность» на стихи Е. Долматовского для мужского хора а капелла.

Современность и история, освободительная борьба русского народа в недавнем и далеком прошлом - эти темы глубоко ин­тересуют композитора в 50—60-е годы. В вокально-симфонической поэме «Казнь Степана Разина» (на стихи Е. Евтушенко) Шостакович важную страницу русской истории XVII века прочи­тал сегодняшними глазами. По суровой правде изображения ис­тории и народа Шостаковича — автора поэмы «Казнь Степана Разина» и одиннадцатой симфонии — снова хочется, сравнить с Мусоргским. В 50—60-е годы композитор стремится к особой ясности, конкретности воплощения своих замыслов. Вот почему он вводит слово, поющую речь даже в симфонию.

Тринадцатая симфония (на стихи Е Евтушенко) на­писана для баса, мужского хора и оркестра. В этом сочинении по-новому развиты некоторые темы, характерные вообще для творчества Шостаковича. Так, в первой части («Бабий яр») ком­позитор обличает социальное зло, национализм, бесчеловечность. В последней, пятой части — «Карьера», вполне в традициях Маяковского, высмеиваются карьеристы, приспособленцы и воспеваются люди бесстрашного подвига в науке и труде, люди, ведущие человечество к будущему. О будущем говорят светлые заключительные страницы тринадцатой.

Для сопрано, баса и камерного оркестра предназначена ч е тырнадца т а я  с и м ф о и к я (1969) — одно из самых глу­боких философских и трагедийных сочинений Шостаковича, в кото­ром утверждается великая ценность человеческой жизни. По­следняя, пятнадцатая с и м ф о н и я сочинена летом 1971 года. На первый взгляд простое сочинение, она проникнута сложными философскими размышлениями о смысле жизни и творчества.                                

Разнообразны, часто неожиданны замыслы Шостаковича. Ему принадлежат и сатирические песни на тексты из журнала «Кро­кодил» (не зря называли композитора когда-то «музыкальным фельетонистом»!).

Шостакович — лирик и философ — с особой глубиной и тон­костью раскрывается в квартетах, которые он создает параллельно с оркестр'овыми и вокальными сочинениями; всего им написано 15 квартетов.

О бессмертии творчества и красоты говорит он в замечатель­ном вокальном цикле на стихи Блока, а также в некоторых частях четырнадцатой симфонии.

Д. Д. Шостакович умер 9 августа 1975 года. Творчество Шостаковича — это огромное богатство, которое открыто всем, кто хочет прикоснуться к подлинному искусству наших дней. В одном из своих выступлений Дмитрий Дмитриевич напомнил слова Николаи Островского о том, что жизнь дается человеку один раз и надо прожить ее достойно. К этому и призы­вает нас его музыка, проникнутая страстным гуманизмом.


СЕДЬМАЯ СИМФОНИЯ

Шостакович — автор пятнадцати симфоний. Значение этого жанра очень велико в его творчестве. Если для Прокофьева, при всем разнообразии его творческих устремлений, самым важным, пожалуй, является музыкальный театр, а Прокофьевская ин­струментальная музыка тесно связана с его оперными и балетны­ми образами, то для Шостаковича, напротив, самым характерным, определяющим жанром является симфония. Опера «Катери­на Измайлова», многие его квартеты, вокальные циклы симфоничны — проникнуты напряженным непрерывным развитием му­зыкальной мысли. Шостакович — выдающийся мастер оркестра. Он мыслит оркестрово. Инструментальные тембры и сочетания инструментов с поразительной точностью и во многом по-новому используются у него как живые участники его симфонических драм.


Седьмая («Ленинградская») симфония — одно из наиболее значительных произведений Шостаковича. Симфония написана в J941 году. Большая ее часть, как уже было сказано, сочинена в осажденном Ленинграде. Вот один из эпизодов, дающих пред­ставление о том, в каких условиях создавалась эта музыка.

Утром 16 сентября 1941 года Дмитрий Дмитриевич выступал по ленинградскому радио. Город бомбили фашистские самолеты, и композитор говорил под гул зенитных орудий и разрывы бомб:

«Час тому назад я закончил партитуру двух частей большого симфонического сочинения. Если это сочинение мне удастся на­писать хорошо, удастся закончить третью и четвертую части, то тогда можно будет назвать это сочинение Седьмой симфо­нией.

Для чего я сообщаю об этом? — продолжал композитор, — для того, чтобы радиослушатели, которые слушают меня сейчас, знали, что жизнь нашего города идет нормально. Все мы несем сейчас свою боевую вахту... Советские музыканты, мои дорогие и многочисленные соратники по оружию, мои друзья! Помните, что нашему искусству грозит великая опасность. Будем же защищать нашу музыку, будем же честно и самоотверженно работать...»

Замечательна история и первых исполнений седьмой симфо­нии в нашей стране и за рубежом. Среди них самый потрясающий факт — премьера в Ленинграде в августе 1942 года. В осажден­ном городе люди нашли в себе силы исполнить симфонию. В ор­кестре Радиокомитета осталось всего пятнадцать человек, а нужно было не менее ста! Тогда созвали всех бывших в городе музыкан­тов и еще тех, кто играл в армейских и флотских фронтовых оркестрах под Ленинградом. 9 августа седьмую симфонию Шо­стаковича сыграли в зале Филармонии. Дирижировал Карл Ильич Элиасберг.; «Эти люди достойны были исполнять симфо­нию своего города, и музыка была достойна их самих...» — писали тогда в «Комсомольской правде» Ольга Берггольц и Георгий Макогоненко.

На партитуре симфонии авторская надпись: «Посвящается городу Ленинграду».

Седьмую симфонию часто сравнивают с документальными произведениями о войне, называют «хроникой», «докумен­том» — настолько точно передает она дух событий. И вместе с тем эта музыка поражает не только непосредственностью впе­чатлений, но и глубиной мысли. Схватку советского народа с фа­шизмом Шостакович раскрыл как борьбу двух миров:

мира созидания, творчества, разума и — мира разрушения и жестокости;

человека и — цивилизованного варвара;

добра и зла.

О том, что побеждает в симфонии в результате этой борьбы, очень точно сказал Алексей Толстой: «На угрозу фашизма — обесчеловечить человека — он (то есть Шостакович. — Г. С.)  

 


      Вот некоторые особенности этой темы, придающие ей совре­менную остроту и динамичность: смелые широкие мелодические ходы; энергичный маршевый ритм, характерный для многих со­ветских массовых песен; богатство и напряженность лада (до ма­жор, включающий в себя повышенную ступень — звук фа-диез — в третьем такте; дальше в развертывании темы наряду с мажор­ной используется минорная терция — ми-бемоль).

С русскими «богатырскими» темами главную партию седьмой симфонии Шостаковича сближают размашистые, раскачивающие­ся интонации, тяжеловатые унисоны.

Вслед за главной партией звучит лирическая побочная (в тональности соль мажор):

 


    Тихая и даже как будто застенчивая в выражении чувств музыка глубоко искренна. Прозрачно изложение, чисты инстру­ментальные краски. Мелодия у скрипок, а фон — покачивающаяся фигура у альтов и виолончелей. В конце побочной партии звучат соло флейты-пикколо и засурдиненной скрипки. Мелодия словно струится и растворяется в тишине. Так заканчивается экспозиция, раскрывшая деятельный и разумный, мужественный и лирический мир.

Дальше идет знаменитый эпизод фашистского на­шествия, потрясающая картина вторжения разрушительной силы.

6 - И. Прохорова, Г. Скудина


Еще звучит последний «мирный» аккорд экспозиции, когда издалека доносится дробь военного барабана. На фене ее возни­кает странная тема — аккуратная, симметричная (ходу на квинту вверх отвечает ход на кварту вниз), отрывистая. Как будто дви­гаются марионетки:

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 


 


 

    Завязывается симфоническая битва небывалого напряжения(вариационное развитие переходит в разработочное). Мощные волевые усилия наталкиваются на «железные» мотивы нашествия. В пронзительных душераздирающих диссонансах слышатся кри­ки, боль, стоны. Все это выливается в грандиозный реквием — плач о погибших.                            

Так начинается необычная реприза. В ней обе темы экспози­ции — главная и побочная — оказываются сильно измененными, подобно людям, вошедшим в пламя войны, испытавшим ужас и страдание, исполнившимся гнева.

Одно из редких свойств таланта Шостаковича — его способ­ность передать в музыке великую скорбь, слитую с великой си­лой протеста против зла. Таково звучание главной партии в репризе:


Она проходит теперь в миноре, ее маршевый ритм становится ритмом траурного шествия, но мелодия приобрела характер мо­гучего страстного речитатива. Это речь, обращенная ко всем людям.

Мелодии подобного склада — широко изложенные у всего оркестра, полные ораторских интонаций — призывных, гневных, страстных, — не однажды встречаются в музыке Шостаковича (см. главную партию, пятой симфонии, пример 37).

Побочная партия — прежде светлая, лирическая — в репри­зе глухо и скорбно звучит у фагота, в низком регистре, в особом минорном ладу, который Шостакович часто использует в музыке трагического характера (это минор с двумя пониженными ступе­нями — II и IV; в данном случае в фа-диез миноре — соль-бекар и си-бемоль). Частая смена размеров (3/4, 4/4 потом 3/2) придает мелодии живое дыхание человеческой речи. Как сильно контрас­тирует это с неизменным автоматическим ритмом темы нашест­вия!


 



 



Алексей Толстой назвал эту музыку «пляской ученых крыс под дудку крысолова». Конкретные образы, возникающие у разных слушателей, могут быть разными, но бесспорно то, что в теме фа­шистского нашествия есть сходство с зловещей карикатурой. Композитор обнажил и сатирически заострилгчерты- педантич­ности, тупой ограниченности и автоматической дисциплины, воспитанные у гитлеровских солдат, которым не полагалось рас­суждать и надо было слепо повиноваться фюреру. Примитивность интонаций в теме фашистского нашествия сочетается с «квадрат­ным» маршевым ритмом. Сначала эта тема кажется не столько угрожающей, сколько пошлой и тупой. Но в развитии постепенно раскрывается ее страшная сущность. Марионеточный шаг пре­вращается в движение механического чудовища, растаптываю­щего на своем пути все живое.

Эпизод нашествия построен в форме вариаций на одну мелоди­чески неизменную тему (в тональности ми-бемоль мажор). Посто­янной остается "и барабанная дробь, все усиливающаяся к концу. Меняются от вариации к вариации оркестровые тембры, регистры, плотность фактуры, динамика, присоединяются новые полифо­нические голоса. При помощи всех этих средств и раскрывается характер темы.

Вариаций — одиннадцать. В двух первых холодность и мертвенность звучания подчеркиваются тембром флейты в низком регистре (первая вариация) и сочетанием того же инструмента с флейтой-пикколо на расстоянии полутора октав (вторая вариа­ция).

В третьей вариации сильнее выделяется автоматичность: каждую фразу у гобоя копирует на октаву ниже фагот. В басу вступает новая, тупо отбивающая ритм фигура.

С четвертой по седьмую вариацию усиливается воинственный характер музыки. Вступают медные духовые инструменты (тру­ба, тромбон с сурдиной в четвертой вариации). Впервые тема звучит forte, излагается параллельными трезвучиями (шестая вариация).

В восьмой вариации тема достигает устрашающей звучности fortissimo. Ее играют в нижнем регистре в унисон восемь валторн вместе   с   деревянными   духовыми   и   струпными   инструментами, Автоматическая   фигура   из   третьей   вариации   теперь   наверху Ее   отстукивает   ксилофон   в   сочетании   с   другими   инструмен тами.

В девятой вариации к «железному» звучанию темы (у труб и тромбонов в верхнем регистре) присоединяется мотив стона. И на­конец в двух последних вариациях тема приобретает торжеству­ющий характер. Кажется, что железное чудовище с оглушитель­ным, грохотом тяжело движется прямо на слушателя. Но тут про­исходит неожиданное.

Резко сменяется тональность. Вступает дополнительная груп­па труб, валторн и тромбонов4. Звучит драматический мотив, кото­рый называют мотивом     сопротивления:

Завязывается симфоническая битва небывалого напряжения (вариационное развитие переходит в разработочное). Мощные волевые усилия наталкиваются на «железные» мотивы нашествия. В пронзительных душераздирающих диссонансах слышатся кри­ки, боль, стоны. Все это выливается в грандиозный реквием — плач о погибших.

Так начинается необычная реприза. В ней обе темы экспози­ции — главная и побочная — оказываются сильно измененными, подобно людям, вошедшим в пламя войны, испытавшим ужас и страдание, исполнившимся гнева.

 


Одно из редких свойств таланта Шостаковича — его способность передать в музыке великую скорбь, слитую с великой си­лой   протеста   против   зла.   Таково   звучание   главной   партии   в репризе:


Она проходит теперь в миноре, ее маршевый ритм становится ритмом траурного шествия, но мелодия приобрела характер мо­гучего страстного речитатива. Это речь, обращенная ко всем людям.

Мелодии подобного склада — широко изложенные у всего оркестра, полные ораторских интонаций — призывных, гневных, страстных, - - не однажды встречаются в музыке' Шостаковича (см. главную партию пятой симфонии, пример 37).

Побочная партия — прежде светлая, лирическая — в репри­зе глухо и скорбно звучит у фагота, в низком регистре, в особом минорном ладу, который Шостакович часто использует в музыке трагического характера (это минор с двумя пониженными ступе­нями — II и IV; в данном случае в фа-диез миноре — соль-бекар и си-бемоль). Частая смена размеров (3/4, 4/4, потом 3/2) придает мелодии живое дыхание человеческой речи. Как сильно контрас­тирует это с неизменным автоматическим ритмом темы нашест­вия!

В конце первой части — в коде — тема главной партии опять появляется. Теперь она вернулась к своему первоначальному ма­жорному облику, но звучит тихо, певуче у скрипок, как воспомина­ние и мечта о мире. Самый конец тревожен. Издали слышатся барабанная дробь и тема нашествия. Война продолжается.

С беспощадной правдивостью, без прикрас нарисовал Шоста­кович в первой части симфонии реальные картины мира и войны. Он передал в музыке величие и героизм своего народа, пока­зал   страшную   силу   врага   и   всю   напряженность   смертельной

схватки.

Во второй и третьей частях композитор противопоставил жес­токой разрушительной силе фашизма духовное богатство челове­ка, глубину его мысли, силу его воли. Четвертая часть — мощный финал — полон наступательной энергии и предчувствия победы. Чтобы по-настоящему оценить финал седьмой симфонии, нужно еще раз вспомнить, что он написан в первые месяцы Великой Отечественной войны.

Со дня первого исполнения «Ленинградской» симфонии про­шло много лет. Много раз она звучала с тех пор в мире — в кон­цертных залах, по радио, в кино (был создан фильм о седьмой симфонии). Каждый раз ее исполнение воскрешает перед людьми незабываемые страницы истории и вливает в их сердца мужество и гордость. Седьмая Шостаковича с полным правом может быть названа «Героической симфонией» XX века.

ПРЕЛЮДИЯ  И ФУГА РЕ МАЖОР

В 1950 году мир отмечал 200-летие со дня смерти Иоганна Себастьяна Баха. В Лейпциге — городе, где великий композитор проработал почти тридцать лет, был организован баховский фести­валь и конкурс исполнителей. В состав жюри конкурса входил Дмитрий Дмитриевич Шостакович.

Он принял участие в торжествах как композитор и исполни­тель.   В   большом   концерте,   состоявшемся   в   конце   фестиваля,

 

прозвучал финал его первой симфонии. Вместе с двумя другими советскими пианистами Шостакович исполнил в этот вечер трой­ной концерт Баха.

В дни юбилея музыка Баха наполнила собою Лейпциг. В зна­менитой церкви св. Фомы (Томаскирхе), где Бах когда-то играл на органе и руководил хором, исполнили мессу си минор и «Страс­ти по Иоанну».      

Шостакович всегда преклонялся перед гением Баха. Возвы­шенные и -величественные образы, близкие баховским, встреча­лись в его произведениях и прежде. С давних пор привлекала его и полифония — сложным многоголосием отмечены многие страни­цы музыки Шостаковича. Под сильнейшим впечатлением поезд­ки в Лейпциг он решил написать большой цикл полифонических пьес по образцу «Хорошо темперированного клавира». Так бо­лее чем двести лет спустя после Баха появился на свет новый сборник прелюдий и фуг, написанных во всех мажорных и минор­ных тональностях, — сборник, поражающий богатством содержа­ния и огромным мастерством.

Прелюдии и фуги Шостаковича — выдающиеся произведения, в которых образы современные, характерные вообще для твор­чества их автора, заключены в полифоническую форму, выра­ботанную еще в XVIIXVIII веках. Обращение к старинным формам и средствам развития придало многим пьесам в сборни­ке особую строгость и величавость. И вместе с тем прелюдии и фуги чрезвычайно разнообразны, контрастны, как и многие дру­гие сочинения Шостаковича, с которыми они тесно связаны.

87


                                  

 

 

 

 

 

В творчестве его немало прозрачно-светлых, мечтательных страниц. К ним принадлежат прелюдия и фуга ля мажор, осо­бенно фуга, основанная на трезвучной теме чистой серебристой звучности — как будто перекликаются трубы в тишине:


 


 


 


 


Но вслед за тем в сборнике помещено одно из самых траги­ческих сочинений Шостаковича прелюдия и фуга фа-диез минор. Вот тема фуги — скорбная, прерывистая, с острыми сто­нущими мотивами:

Прелюдия и фуга ре-бемоль мажор заставляет вспомнить «злые», гротескные вражеские образы в симфониях Шостакови­ча. Самая последняя, ре-минорная фуга перекликается с могучим финалом пятой симфонии. Многие темы прелюдий и фуг носят ярко выраженный русский характер. Такова, например, тема фуги ре ма-' жор, которую мы и рассмотрим подробнее.

Все в целом это сочинение — прелюдия и фуга ре мажор — светлое, ясное, не лишенное юмора.

Вспомним, что, старинная циклическая форма прелюдии и фуги нередко основана на контрасте. Для прелюдии необязательны строгие законы построения. Часто она бывает подвижной, те­кучей, словно импровизируемой тут же за инструментом. Такую прелюдию можно сравнить с фоном, на котором отчетливо выделяется фуга — произведение строгой формы. Этот контраст сохраняется и в прелюдии и фуге ре мажор Шостаковича. Но здесь есть еще и любопытный стилистический контраст. Пре­людия с ее арпеджированными позвякивающими (как на клаве­сине) аккордами, с мелодией, напоминающей менуэт, близка старинной .клавирной музыке. Тема же фуги, как уже говорилось, носит русский характер, перекликается с «Камаринской». Каза­лось бы, совсем разные темы, — как можно объединить их в одном цикле? Однако Шостакович ----- мастер подобных контрастных сопоставлений. Весь цикл объединен прозрачным камерным звуча­нием, юношеским светлым  настроением.

Прелюдия — это словно воспоминание о баховских пьесах, сыгранных в детстве (в годы учения ведь асе их играют!). Некоторое время ее звучание, чистые, ясные гармонии, строгая ме­лодия  (в басу)  почти совсем приближены к старинной музыке: Но вот в развертывании мелодии композитор затрагивает да­лекую от классического мажора область (см. переход от такта 12 к такту 13 к бемольному звукоряду, начинающемуся с ми-бе­моль). Обогащение лада вносит ощущение свежести, новизны, современности. Начинается средняя часть (прелюдия написана в трехчастной форме). Менуэтная мелодия теперь наверху, а арпеджированные аккорды в нижнем регистре. Тема звучит нежно и задумчиво, красиво модулируя в си минор. В репризе  она сноНо вслед за тем в сборнике помещено одно из самых траги­ческих сочинений Шостаковича        прелюдия и фуга фа-диез
минор.
Вот тема фуги — скорбная, прерывистая, с острыми сто­
нущими мотивами:


прелюдию можно сравнить с фоном, на котором отчетливо выделяется фуга — произведение строгой формы. Этот контраст сохраняется и в прелюдии и фуге ре мажор Шостаковича. Но здесь есть еще и любопытный стилистический контраст. Пре­людия с ее арпеджированными позвякивающими (как на клаве­сине) аккордами, с мелодией, напоминающей менуэт, близка старинной .клавирной музыке. Тема же фуги, как уже говорилось, носит русский характер, перекликается с «Камаринской». Каза­лось бы, совсем разные темы, — как можно объединить их в одном цикле? Однако Шостакович ----- мастер подобных контрастных сопоставлений. Весь цикл объединен прозрачным камерным звуча­нием, юношеским светлым  настроением.

Прелюдия — это словно воспоминание о баховских пьесах, сыгранных в детстве (в годы учения ведь асе их играют!). Некоторое время ее звучание, чистые, ясные гармонии, строгая ме­лодия  (в басу)  почти совсем приближены к старинной музыке Прелюдия и фуга ре-бемоль мажор заставляет вспомнить «злые», гротескные вражеские образы в симфониях Шостакови­ча. Самая последняя, ре-минорная фуга перекликается с могучим финалом пятой симфонии. Многие темы прелюдий и фуг носят ярко выраженный русский характер. Такова, например, тема фуги ре мажор, которую мы и рассмотрим подробнее.

Все в целом это сочинение — прелюдия и фуга ре мажор — светлое, ясное, не лишенное юмора.

Вспомним, что, старинная циклическая форма прелюдии и фуги нередко основана на контрасте. Для прелюдии необязательны строгие законы построения. Часто она бывает подвижной, те­кучей, словно импровизируемой тут же за инструментом. Так Но вот в развертывании мелодии композитор затрагивает да­лекую от классического мажора область (см. переход от такта 12 к такту 13 к бемольному звукоряду, начинающемуся с ми-бе­моль). Обогащение лада вносит ощущение свежести, новизны, современности. Начинается средняя часть (прелюдия написана в трехмастной форме). Менуэтная мелодия теперь наверху, а ар-педжированные аккорды в нижнем регистре. Тема звучит нежно и задумчиво, красиво модулируя в си минор. В репризе  она снова проходит в басу в несколько измененном виде. Позвякивающие аккорды замирают на звучании большой секунду.      

Трехголосная фуга   начинается как бы с поисков темы:  


 не предусмотренная строгими законами контрапункта: тема вдруг «сбивается» с пути. Она начинается на ми-бемоль и должна бы прозвучать так:

50 Allegretto


 


Сначала «проба» одного повторяющегося звука (ля в альто­вом голосе) и пауза. Затем звук ля опевается, к нему присоеди­няются нижняя квинта ре и верхняя секунда си. Снова повтор и пауза. И вот мелодия уже бежит, весело пританцовывая. По всем правилам следует тональный ответ в верхнем голосе. В среднем — противосложение, которое сохраняет плясовый ха­рактер темы, звучит, как припев к основной мелодии:

 [Allegretto]


А звучит вот как: Новое происшествие: басовый голос три раза повторяет нача­ло темы (от звука ля), но никак не может сдвинуться дальше. В следующем разделе фуги дается юмористическая стретта'. Не успевает один голос произнести тему, как другой уже перебивает его. И нигде тема не звучит точно. Впечатление такое, как будто голоса вырвались на свободу, звенят, передразнивают друг друга и нарочно запутывают фугу. Еще одно «путаное» проведение — в си мажоре. Дело принимает даже драматический оборот: а вдруг так и не удастся закончить фугу по всем правилам? Но вот в басу на forte вступает степенно приплясывающая мелодия. Все в порядке. Тема вернулась к своему первоначальному облику и тональности ре мажор (репризное проведение). Солидная «клас­сическая» каденция заканчивает эту шутливую фугу, написан­ную с поразительным мастерством.


 

 

 

 

 

 


 



 


 

 

 

 

 


 


 


 

 

 

 

               


 

 

 


 


 

Hosted by uCoz